ЖЕНЩИНА И МУЖЧИНА
Человеческая биомасса состоит из женщин и мужчин – биологических тел, разделённых задачей. Их много – несметное количество, но только двое в стремительном, бушующем потоке торжествующих страстей – он и она – садятся в хрупкий чёлн невидимой невооружённым глазом любви, чтобы предаться стихии уничтожения дней. И неважно, что чёлн может в любой момент утонуть, зачерпнуть бортом несвежей бытовой жижи или протухших, навязанных извне химер. Неважно, что любовь – понятие во многом искусственное, рождённое воспалённым сознанием поэтов, неважно даже, что «они» вообще ни к чему не готовы, и, окончив среднюю школу, снова зелёными первоклашками садятся за парту, чтобы получить новые диковинные знания о построении целого. Всё неважно! Потому что «они» охвачены доказательством основного закона жизни, но не в устойчивой трактовке единства и борьбы противоположностей, а в изъяснении себя борьбой противоположного во имя единства.
Женщина и мужчина – это извечный спор формы и содержания, украшательства и рациональности, традиций и новаторства, сохранности и мотовства, аристократизма и плебейства, мира и войны, где женщина – воплощённое начало новой жизни, геометрически совершенный проект человека, а мужчина – метущийся варвар, интеллектуальный набросок завтрашнего дня. Умиротворение вложено в саму форму женщины, выстроенную вокруг тёплого убежища, в котором можно и ребёнка вырастить и гостей принять… Мужик даже внешне, безусловно, агрессивен, его красный указательный палец с примесью фиолетового далёк от сантиментов – он нацелен на движение вперёд, на слом и захват.
Форма диктует и содержание, поэтому женщина скорее имитирует мыслительный процесс – он для неё слишком остр, неорганичен и ребрист. На практике, ей довольно обычной природной мудрости – иначе, житейской хитрости, она думает – пока говорит, то есть речью. В ней сильно импульсивное, юношеское, эмоциональное восприятие жизни и, через ненависть к насилию вообще, к интеллектуальному, в частности. Поэтому не случайно, что при выборе между словом и мыслью – делом, её неосознанно тянет к легковесным, романтическим болтунам: поэтам, музыкантам, художникам, артистам. Когда же, заматерев, женщина осознаёт непроизводительность родственных связей, то выбирает дело – мужика, бойца, пахаря, умеющего отстоять себя и близких действием, создать семью, построить дом, выйти на достаток. А что слабоват «в лапше на ушах», то есть в выспренней любовной лирике – это не беда, лишь бы работал, работал, работал…
Главенство сознания над порывами – отличительная черта настоящего, зрелого мужика. Круглых идиотов, понятно, выносим за скобки. Мужчина буквально растворён в непрерывном расчёте энергичного, волевого действия – именно это, а не сердце, толкает его на поступки, разрушительные и созидательные одновременно, ибо всякий эгоистический выбор лежит между страстью и комфортом. Страсть здесь, метафорически – острая самка, подвиг, безумие, неизвестность, лишения, нечто горячечное, захватывающее, в чём можно проверить границы силы и выйти на крайне допустимый уровень риска.