ЭПИСТОЛЯРНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
Заметки эти родились из дурной привычки фиксировать первую реакцию после прочтения той или иной книги. И вопрос не в том чтобы, криво усмехаясь, воткнуть куда-нибудь своё осиное жало – нет. Это попытка отразить сиюминутные движения души, без намерения «навесить ярлык». Круг обозреваемых авторов ограничен частью целого, стоящего у меня дома на книжных полках. Не скрою, зачастую, автор не даёт мне повода высказаться сразу – так с Буниным или Высоцким, например, не срослось… Хотя и прочие книги в моей библиотечке – вполне достойные единицы хранения, поскольку иных книг – авторов я стараюсь, экономя время и место, не держать… Категоричность, переплетённая с метафорой, помогла мне яснее рассмотреть тех, кто несёт в себе творческий эпистолярный гений. Чтобы не ущемлять при сведении заметок воедино никого, я придерживался естественного алфавитного порядка.
Леонид Андреев
Из разряда приятных сюрпризов. Обращать внимание на холодную меланхолию не стоит – она лишь следствие «перепутанности» правого и левого ботинка. Подлинный, как драгоценный камень, талант – со сноской: литературный. Мало мысли – наверное, на складе Суде’б при жеребьёвке ему попалась маска погружённого в себя экстраверта…
Апдайк. Кентавр…
Золотой фонд человечества – то, чем можно оправдать «остальных». Пламенная речь защитника, после которой прокурор немеет. Огромная люстра на потолке неба – свет её почти не доходит до Земли, но если у тебя в душе есть бинокль, оптический инструмент понимания «нужности бесполезного», то ты можешь получить от её созерцания эстетическое удовольствие. Невроз Апдайка неповторим, как морской бриз…
Астафьев
Нельзя не упомянуть деда. Как жаль, что не удастся попить с ним водки: поколения оседают на дно аквариума… Жаль также, что человек тонкий, поэтичный рядился порой в линялую телогрейку – эта униформа на нём не органична. Самородок внезапно вышедший из Земли, блеснувший случайному прохожему ярким белым огнём электросварки и ушедший в землю, чтобы оставить на время слепыми знавших его сирот…
Бальзак
Мясные сюжеты, мясные ходы, мясные детали… Лавка литературного мясника – мясо всюду: на крючках, во льду, в витрине и подсобках… Мясо практически свежее, но не парное – кровь, увы, стекла. Хозяйки знают, что здесь следует искать, а сам продавец давно сложил свежий кусочек со спорным и ждёт покупателя. Сейчас он взвесит этот бутерброд т а к, что комар носу не подточит. Подлог обнаружится уже дома, откуда лень будет бежать обратно. А бульон выйдет!.. Будут и котлеты… но что-то подозрительное по отношению к мяснику останется.
Андрей Белый. Петербург…
Хоть убей – мне мерещится в нём нечто механическое – всё время ждёшь, что из текста выскочит лопнувшая пружинка. Так, выхолащивая, на него влияло одиночество, видимо, ментальное, о психологическом судить не берусь. Поставит Андрей перо на бумагу – ждёт… и вдруг начинает её яростно царапать, оставляя закорючки, в которых просматривается экзотическая жизнь кованых блох – заводных людей.
